Мне говорят – я непонятно стал писатьИ говорить словами не своими,Трубят, трубят – давно пора кончатьБлуждать окольными дорожками кривыми.Перечеркну и выброшу, что естьВ проём окна на злую мостовую,Где неприкаянных, в безумии не счесть,Где от избытка падших душ ликуют.Мне говорят: не нужно так писать,Взамен дают граненые тетрадиИ просят, как аванс, для них сплясать –Благополучия (для собственного) ради.Я с путами на шее и рукахПытаюсь быть услужливо-послушным,Шатаюсь на ослабленных ногах И задыхаюсь ароматом душным.Но если плоть расстанется с душой,До слёз тогда вдруг станет мне обидно.За малодушие и плюшевый покойВ кострищах Ада, в муках будет стыдно.Не лучше ли расторгнуть свой контракт,Подписанный одной рукой ВеликойИ задыхаться ровным ритмом в такт,Чтоб стать стальным звеном в толпе двуликой? Гонимый долгом, зыбкостью росы,И светлячком, растоптанным случайно,Под гаммы поднебесных клавесинНащупываю пульс артерии отчаянья.Мне говорят – я странно стал писать,Слова жуют, как воск, в недоуменьи.Берутся жизнь до корки пролистать.Терпенья пожелаю, лишь терпенья.* * *Я по комнатам тёмным брожуТени стали единым, и всё жеОбхожу полусмерти межуИ её сладострастное ложе.Как и прежде мерещатся мнеОжиданьем томимые страсти,Силуэты в холодном огнеБеспощадней в горячей напасти.За столом, черно-синим пятном, –Бесконечность, мгновенье, и с нимиЕщё кто-то, и все обо всём –Пьют бокалами явь именными.О безмерности можно судитьСотрясая безмолвием стены,А видения стоит проститьЗа их стук в коронарные вены.Не винить, не судить лишь не смогТого, кто был безропотно кротокПокрывал его полог, как smog, –Будто рок прятал тайну намёток..А за окнами, не торопясь,Кралась ночь перепуганным зверем.И будильник, как будто смеясь,Намекал на открытые двери.Ночь плелась, плача звёздной росой,Возвращалось подобие линий,На столе отражался косойЧуть подкрашенный розовым иней.* * * Все смеются – «Зачем поливатьИ водой и слезой свежий пень,Ах, на что можно так уповать,Коли глупости делать не лень?»Им неведомо – это не пень,-Это плаха, распятье весны.И души благодатная тень,Новоявленья запах, сосны.Нет, оплакать утрату не грех,Она стоит и слёз и воды.Что ж мы рубим зачатия вехИ судьбы бескорыстной труды!Суждено же кому-то сажать,Строить дом и младенцев рожать.И кому-то крушить и рубить,Не любить, не страдать, лишь лишать.Им смешно, а мне грустно до слёз, -Страх надежду загнал, как коня.Я скорблю над могилою грёз,А из труб валит дым без огня… В ПОСЛЕДНЮЮ НОЧЬ ДЕКАБРЯТуман и смог, объединившись,Скрывали от вселенских глазУснувший город. Не простившись,Ушёл последний день от нас.Последний день… Декабрь растаял,Всё приближается к нулю,Уныло где-то пёс залаял,Авто прошило колею…У чёрной пропасти оконнойЗастыло в позе ожиданье,С балкона, как с Горы Поклонной,Слышны немые восклицанья.Уходит, памятью клеймённый,Чтоб на распутии надеждБыть на прощание прощённымЗа переменчивость одежд.И возвеличен за мгновеньяНиспущенных из бездны снов, –Чтоб отпрыск (по его веленью)Отпущен был без горьких слов.СТАРЕНЬКОЙ МАТУШКЕ Негаданно – нежданно, мукам всласть,Ты безвозвратно быстро увядала.К истокам, словно жизнь, стремясь, неслась,И ты усталость на покой меняла..Теперь уж на дворе стоит зима.Которая по счету, ты не помнишь…Скудеют вдохи, словно к марту закрома, И с каждым выдохом всё чаще ты филонишь.Не устрашусь назойливых снегов,Но душу дрожь предчувствием питает,Теряется основа из основ.Твой хладный взгляд меня, как тать, пугает.И я молю тебя: «Не уходи,Зима пройдёт, весна опять настанет.Не торопись, немного погоди!»Неумолимо время тает, тает…К утру опять пошёл лохматый снег,Мутнеют окна, как глаза твои, родная,Но теплятся в зрачках останки нег,В них ты была совсем, совсем иная.А завтра, словно маленькой, куплюКефир, румяных яблок и конфеты…Но сам любил сиреневый зефир,Ждал чуда из карманов на жакете.Всю ночь с тобою рядом посижуИ выложу слова из лет застывших.За сон, безмолвие не осужу, –Ты в сновиденьях лучше видишь, слышишь.Пусть не заметил, как всё началось,Но вижу, как вокруг всё увядает.С тобой согласен,– много не сбылось,А может, сбудется ещё, кто знает?…* * *Так лучше б ты совсем не приходила!С увядшей осенью я как-нибудь смирился бы,Пришла и хладом сердце отравила,И указала путь туда, где делают гробы.Так что ж теперь – петлю с узлом на шею?В твоём вторженье – безвозвратное лишенье.Грядущего вовек не отогрею,Для стрел отчаянья стал вечною мишенью.Я с первым декабрём уж не полажу:И снег и оттепели, всё – сплошная драма,Мне никогда, никто «сынок…» не скажет,Не обращусь я ни к кому со словом «мама…».Ах, если бы пройти дорогой Данте!В кругах Чистилища хоть на мгновенье нить связать…А, впрочем, ни к чему цветные фанты,Если не смог за жизнь всего я Ей сказать…Дальнейшего пути теперь не знаю.Осколки вечности ищу в пустой квартире,Их острия до крови душу ранят…Как холодно! Как одиноко в этом мире… * * *Предчувствием расплаты за капризВесенних вылазок в январские владенья –Блуждал на стыке волн и суши бриз,Блуждал, как жаждущее плоти привиденье.Как только ночь устала от интриг,Как только помыслы взошли на путь сознанья,Владычицей был уточнён вердикт,Дабы не рушить основ мирозданья.И серое пятно росло, как ком,Как шлейф за ним разбрызгивались тучи яда.Тревогой наполнялся тихий дом,Как сердце Данте на уступах кругов Ада.От шороха дрожали пяльцы век,От грома шороха. Туман стелился низкий.В мученьях отпустил Дух человек,Хороший человек и даже очень близкий…ЭСТАФЕТА ВОЗРАСТАЗдравствуй, отец, – мой ровесник!Вот мы и в ногу идём.Ты – в голубом занебесье,Я в поднебесье земном.Здравствуй… И надо прощаться,Вновь расстаёмся с тобой.Некогда нам обниматься,Некогда, мой дорогой.Не заблужусь в бездорожье,Посох укажет просветТам, где обоим не должно быть,Там, где следов твоих нет.Нет в рюкзаке моём лишнего,Но он вдвойне тяжелей.Ты попроси у ВсевышнегоСделать мой путь подлинней.Будешь просить – не настаивай,Знает Он Сам наперёд, –Вехи творить и печаловатьЭто и радость, и гнёт.
Незавершенный
эпилог
* * *Меня коришь за мой уход ночамиСквозь твердь в не обозначенный проём,Но не могу, пойми, делится снами,Безбрежием, бездонностью, небытиём.В Эребе душно: Эрмии блефуют,Бланкетна желчь, зов жёлтых гурт постыл…В час погребенья Ра – я умираю,Схожу с креста на подиум Светил.Уход, который жалкий мир оплакалДарует благодать и тишь,В которых каждый блик и каждый атомТак дорог всем, как на Земле фетиш.Что за потеря рабская свобода?Троянский Конь дождался тёплой встречи…Нет у реки тождественного брода,Окончен бал, дотла сгорели свечи.И поделом бранишь меня, родная,–За искупленьем возвращаюсь в денный мрак.Когда-нибудь я расскажу о РаеИ яблоке в заоблачных садах.* * * «Листая старую тетрадь…» (И.Тальков)Прикосновенья к строчкам жизни –Как скальпелем хирурга к сердцу.Шуршат со стоном катаклизмы,Переодевшись в афоризмы,Глядят глазами иноверца.И пальцы обжигает солнце,И примерзает к ним метель.Сплетаются и рвутся кольцаЦепи, крутящей карусель.Но стоит только лишь споткнуться,Припасть к отдельному венцу –На окнах шторы всколыхнутсяИ дрожь – вожжами по лицу.Застынет образа движенье.Начнёшь вгрызаться в унисон –Так длится вечное вторженьеТебя в Его забытый сон.Наобжигавшись и замёрзнув,Прикроешь старую тетрадь.Заполнит грудь свежайший воздухИ новый день начнёшь ваять.* * *Уже давно я отошёл от дел,Стих стал не сладок, не певуч.Неужто мой костёр совсем отрдел,Стал, как к замку потерянному ключ?От осени давно и след пропал,Его метёт, метёт зима,Рубаху день на клочья разорвал,Иль я, иль все кругом сошли с ума.Кругом твердят, мол, скоро Новый Год…В чём новизна его теперь,К чему бесплодному ждать свежий плод,К чему без кровли стенам дверь?И бродят по инерции шаги,Их грязью обдают авто.Ни днём, ни ночью не видать ни зги,А вместо лиц воротники пальто.Ни завершить, ни заново начатьСтудёным сердцем без души,И на бумаге странная печать,И ей цена – фальшивые гроши…И не успел ещё закончить мысль,Как гром разрушил небосвод:На окна алая упала пыль,Ночь поглотил неведомый рассвет…ПЕССИМИСТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ1.Когда Адам сошёл на ЗемлюС огрызком яблока в руках,Ему и в адском сне не снилось,В каких погрязнет Мир грехах.Не ведал он – ручьями кровиГордиться станет каждый век,В безумии, в гримасах болиПредстанет новый человекПред жаждущей тиши убогой,Ранимой, не таящей зла,Невинной и святой природой.Ослепли бы его глаза.Там, где вниманье только телуИ от души ждут лишь покоя, –Сползает мир к тому пределуВ котором рушатся устои.И жутко даже громовержцуМрак орошать святой водой:По собственному словно сердцуПроводит молнией шальной…Но Он, на крест за них взошедший,Терпенье вечное храня,Их ждет. Лютует Каин сумасшедшийИ гонит к пропасти коня…2Герою горького романаНиспослан был двуликий век,Из яви алой и тумана,Укрытого вуалью век.Идя след в след за ним, ступаяВ одежде образа его.Как слёзы, слог на снег роняю,На лопасть мельницы всего,Всего, спрессованного разомЧьей-то безжалостной рукой,Одна другой темнее фаза,-Груз ожиданья, не покой.Домов обшарпанные лица,Морщины сношенных дорогИ явь, и сон как будто снится, Пронзает чад единорог,Сметая зыбкие постройки,Затаптывая русла рек –Торжественностью на помойкеВстречает буро-белый век. 3Он вышел, утра не дождавшись,Предвосхитив едва рассвет…Длиною в жизнь мерцал скользящийПуть, втиснутый в двойной кювет.На голых вехах голосили,Как плакальщицы, фонари,И красные серпы косилиНизвергнутые фетиши.4Как сердце, вспученное кровью,Стучат на рельсах поезда,С вершин за суетною явьюСледит алмазная звезда.Неутомимый путник в связке –Великой манией гоним…Рукав застыл в тугой повязке,Шопена марш звучит, как гимн.За трафаретными речамиМеталлом лязгают станки,В кирпичных стенах за мечамиРазводят по свету полки.Увы, увы, фрагменты стаейВскружили голову перу.И брызги волн, разбитых сваей,Как тени пляшут на ветру.Средь них и наш герой романаНа сером облике толпыОгрызок яблока АдамаДал всходы жалкие, увы..5Приказом велено немедля выезжать.Подъезд…Такси.… В один конец, в один конец…С распутием пора, пора кончать!Надломленной судьбой повис венец…Прилипли лентами на окнах фонариЧужых сердец, родных сердец.Торопят за черту поводыри.Надломленной судьбой застыл венец.На окна плещет Тихий океан –На море Родины похож и не похож.И снова яблоко.… Грызёт, грызёт Адам,Стареющий от слёз, застыл Гаврош.Привычны стали русла чистых «стрит».Арбат…Арбат! Садовое Кольцо!…За ресторанным столиком остритЧужое незнакомое лицо.Вдруг посетив тайком ночной провалОсиротевших стен былой уют,Невольно шепчется – порвал, порвал, порвал,Но строчки нервами не то, не то – куют.6С Олимпа ветер переменДул обещающе, к погоде,Наряд весенний МельпоменБыл воскресению подобен.И он – вершитель новых судебСо знаком на челе неяснымВещал.… Переполнялась грудьОт дум глобальных, от дум частных.И на решетчатый надпилЛожился светлый луч надежды, Слух будоражил скрип стропил,Без стона жуткого, как прежде.7Ломая древки, обрывали,Как кровь, привычные цвета:С закономерностью спиралиШли толпы по стяжкам витка.На лобном месте, в трёх полоскахСимвол французский разменяв,Вбивали, как в прорехи доски,Похожие на бывший сплав;На остов желтого надгробьяКрепили клок дневных небес,Вил хаотичности подобье –В безумстве зачатый Гермес.За увлеченностью размахомМолились в розовой пыли,А из-под шапки МономахаРосинки алые текли.Замена ветхих декорацийЭпидемической волнойСмывала груды ломких грацийНа суше «всей одной шестой».Ещё темней, повисли тучи,Пении на петлях дверей,Прозрачный олимпийский лучикУвяз в болотности идей.8Потомок ожидал в трёх строчкахПрочесть о лихолетье лет –Внимай, без холода на мочках:Был проклят свыше гнусный век.И ты, заблудший современник,Неблагодарный и слепой –То связываешь плетью веник,То ищешь в россыпи покой.9Унылой поступью ПриамаВ дыму пылающих мостовБредёт и наш герой романаПод визг свистульки и кнутов.А где-то так же, как и прежде,Скрываясь в гуще облаков,Его влечёт, влечёт надеждаНа пристань вольных берегов.10Зима рыдает мартовской слезой,Алмазный ворон кружит над звездой,На облаках оранжевый мазок,Глаз мутный смотрит в камерный глазок.Асфальт заляпан слякотью шагов.Бичуют новоявленных врагов.Сусальным золотом блестят кресты.С рекою спорят старые мосты.Затворницы кухонной простотыДушевной не скрывают наготы.Мутнеют окна в суете дождя,Со стен сдирают старого вождя.Очередным витком скрипит спираль,В отбой летит беспомощная шваль…Холодный дождь без устали идёт,За ним толпа безропотно бредёт.На сером полотне мутнеют сны,Душа привыкла к статусу вины.Годам давно потерян праздный счет.Холодный дождь без устали бредёт.Вини, читатель, в серости роман,Ударь в литавры, грохни в барабан,Но я бессилен от тебя скрыватьКак приходилось горечью дышать.А наш герой бредёт в сыром пальтоЗа ним судьба в аляпистом манто, –Унылая замерзшая чета,В карманах у обоих лишь счета.Когда-нибудь придётся оплатить,Когда-нибудь придётся позабыть…Согреется ли странная чета,Пока из точек не составится черта? УМОЗРЕНИЯ, СТОЯ НАД ДУШОЙ«Смерть, где твоё слепое жало?» Дороти Паркер 1 Не каждому дано За жизнь всю жизнь прожить, Но знаю лишь одно, – Что не должно так быть. 2Ты говоришь, душа болит,Болит сильней, чем тело.Костёр на облаке горит…И вдруг стемнело…Не свет звезды блестит в ночи,А её прошлоё…Кукушка на часах молчит…Виденья тошные…Бег скоротечен, но не вечен,Грядёт последний миг.Прозрением венец отмечен,А цели не достиг.Смотри – там тени, не спеша,Идут несмело.Пойми, что это лишь душаДонашивает тело.3Бессмертие и вечность для души!Иначе всё – бессмыслица, идиотизм и расточительность удела.Смерть настигает мастера и гения в пути,Лишив при жизни их хоть маленького дела.И мудрецы с закрытым кляпом ртом,И матери бездетные, не ведавшие счастья,…Трагедия незавершённости, невоплощённости, которая потомПо справедливости, весь Мир бы разорвала в клочья.Но мы живём. И мы уходим навсегда,Не сделав толики отпущенной, как милость.Пусть не успели, не сложилось, но тогда –Ведь для чего-то ж это что-то билось?Билось!4 А вдруг желанья наши с Божьей волей схожи, И мы назад вернёмся в этот Мир? Пусть даже во плоти и не похожи, Но как без прошлого, без памяти? Какой же это пир? Тогда опять идти всё тем же кругом, На те же грабли будем наступать, И снова мне придется с лучшим другом Последние минуты коротать. И скажет он опять: «Душа болит…» И я отвечу, что не в ней, пожалуй, дело… И вновь прервётся на начальном звуке крик И сбросит, как пиджак, душа изношенное тело…* * *Они меня поздравить приходили,А я боялся и хотел воспоминаний.Архивную дверь только приоткрыли,Как куклы гениев с восторгом застонали.И старый дуб стал веточкой без листьев,Птенцом чирикал мудрый воробей,Свет беззаботным слыл и бескорыстнымВ бутонах одуревших орхидей.С утра до полудня, – как гром столетий.А розовых очков – не отобрать.Как много раздавалось междометийИ как просторна стала взрослая кровать!Мне душно стало жить в пыли иллюзий.На счастье вечер вахту отстоял.Ночь поглощала призраков. КоллизийДень нехотя владения терял.Минует год, они опять ворвутсяС ржавеющею связкою ключей.И не успеет осень оглянутьсяНа безмятежный ропот журавлей.РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ОХОТЕИзощряемся, как злодеи.Всё живое – у наших ног.
Жутко думать, и даже не смею –
Кем назначит посмертно Бог.
Кто есть кто – и теперь не знаю,В зеркалах лишь сплошной обман.Восторгаюсь псиному лаюИ люблю молчаливый туман.Бьюсь на смерть у черты с собою,Гибнут черти среди друзей.
И молюсь за все жизни с тоскою
Под отчаянный крик дупелей.
http://piit.ucoz.ru
